С утра шёл сильный дождь, барабаня по окнам. Ливень нагонял на меня тоску, а непогода сорвала все мои планы на день. Я слонялся по дому битый час, не зная, чем заняться. Потом пришла мама и в который раз попросила меня навести порядок на чердаке. Я без особого желания всё же направился туда, захватив своего рыжего кота.
– Столько старья, куда это всё девать?! – крикнул я с чердака маме, но она меня не услышала. – Зачем всё это нужно? Старье! Всё на свалку! Зачем перебирать?! – я ворчал себе под нос, но спорить с мамой было бесполезно.
Передо мной лежали огромные коробки, выцветшие узлы с вещами и старые пыльные чемоданы. Я сел на корточки и принялся угрюмо их перебирать. Чего там только не было: и мои игрушки, и погремушки, и даже мой старый заяц с рваным ухом. Кот, увидев зайца, зашипел и выгнулся рыжей мохнатой дугой. Реакция кота насмешила меня, и тут я вспомнил, как засыпал с этой игрушкой, как отбивал зайца в битве со старшим братом. «Каким все-таки другом для меня был этот длинноухий»,– подумал я, улыбаясь.
Кот резко метнулся в сторону выхода, а моё внимание привлек один чемодан, который лежал на полке над дверью: он сильно отличался от других и по цвету, и по форме. «Настоящий антиквариат», – подумал я, доставая его. Чемодан легко открылся, и я вытряхнул содержимое. Там были фотографии незнакомых мне людей, военный ремень с желтой бляхой и несколько резцов по металлу, потёртая пилотка и засохший букет цветов, перевязанный красной лентой. Букет рассыпался у меня в руках. Я отряхнул руки, взял фотографии и спустился вниз.
– Мама! Ты где? – прокричал я. – Кто это на фотографиях?
Мне пришлось ждать, пока мама отмоет руки от теста, наденет свои очки. Она взяла фотографии, и вдруг глаза её наполнились слезами. Она заговорила, голос её дрожал от волнения:
– Это мой дядя, мой замечательный дядя Нисаламамаев Магомед! – Как жаль его, как же рано он ушёл! Ни семьи у него, ни детей, не успел… – произнесла она сквозь слёзы.
– Как? Тот самый Магомед, о котором мне рассказывал папа? Тот самый, который воевал, чьи медали у нас в шкатулке?
– Да, да, – закивала головой мама, – он самый!
– Какой он здесь молодой, мама! Чуть старше меня будто!
– Старше, но ненамного, сынок, он сбежал на фронт в шестнадцать лет, а пришел домой в двадцать, весь в ранах, от которых в итоге так и не смог оправиться. Он планы строил, о невесте своей говорил, что, как поправится, пойдёт свататься к ней. Не калекой, а здоровым парнем. Не сложилось, не получилось, ушёл, оставив умирать от горя свою старую мать, мою замечательную бабушку Асият, – тяжело вздыхая, проговорила мама.
Я вернулся на чердак за чемоданом, бережно обтёр его и потащил к себе в комнату. Много раз перебирал я его содержимое, теперь уже не спеша, разглядывая всё аккуратно и бережно. Сердце трепетало у меня в груди. Я закрыл глаза и попытался представить его живым. Да, это он! Мой герой, о подвигах которого во время войны я слышал с самого детства.
Уже засыпая, я думал: «Что это за букет? Может, его подарила дяде мама или девушка какая? Почему он его берёг?»
Всю ночь мне снилась война: грохотали пушки, орудия, пшеничные поля в черном дыму… И уже под утро, почти проснувшись, в полудрёме, я услышал чей-то мужской голос, неизвестный мне, и он произнес: «Я не успел, понимаешь, не успел! Ты подари букет! Мой букет! Обязательно подари!»
Я окончательно проснулся, вскочил с кровати. Страх, будто молот, колотил по моим вискам, в горле пересохло, я быстро зашагал по комнате, потом сел и постарался успокоиться. Потихоньку страх сменился удивлением: «Я что, слышал его? Это он говорил со мной? Магомед? Умерший?! Но кому подарить букет? Кому? Не понимаю?»
Шли дни, и я потихоньку стал забывать о произошедшем. Наступила, наконец, кубачинская весна. Нежные цветы подснежников и первоцвета уже пробивались сквозь землю к первым солнечным лучам, будто протягивали руки к весеннему теплу. Мы вышли с ребятами на прогулку, и я был невероятно счастлив, что мы встретили наших одноклассниц Марьян и Айзанат. Мне с самого детства очень нравилась Айзанат, можно даже сказать, я был влюблен. «Все глаза проглядел», как шутливо заметила однажды наша математичка.
«Хотя, почему был?» – подумал я. И сейчас её удивительные зелёные глаза и улыбка заставляли моё сердце биться с невероятной силой. И когда Айзанат обратилась к нам с просьбой, от неожиданности я даже не расслышал её. Остановившись и переспросив, я понял, что она просит пойти с ней на кладбище, чтобы очистить от прошлогодней травы могилу тётушки её матери.
– Одна идти я боюсь, страшно очень, а мальчиков у нас нет, одни девочки, пойти некому… Бабушка давно уже просила, – смущенно отворачиваясь, проговорила Айзанат.
Конечно, мы все, не раздумывая, согласились пойти с ней.
Могила, действительно, сильно заросла, и прошлогодняя трава коричневым безобразным покрывалом скрывала портрет на могильном камне. Когда всё было убрано и очищено, мы все как будто оцепенели от увиденного: с могильной плиты на нас смотрела наша одноклассница Айзанат, именно она! Все сразу стали переглядываться, а девочки, от страха попятившись, сделали несколько шагов назад. Одна Айзанат осталась спокойна и с лёгкой улыбкой промолвила:
– Не бойтесь, мы просто похожи, очень похожи с тётушкой!
– Но здесь и имя твоё! – прокричал удивлённо одноклассник Дауд.
–Да, и имя у нас одинаковое, меня в честь неё назвал дедушка, говорил, что глаза у нас у обеих зелёные, как изумруды, – ответила Айзанат.
– И еще… Ты знаешь, Мурад… Бабушка рассказывала, что тётушка очень любила твоего родственника, Магомеда, так, по-моему, его звали. Того, который с войны вернулся и вскоре умер. И сама она прожила недолго. Бабушка говорила, что эта несчастная любовь перечеркнула всю жизнь тётушки…
Айзанат рассказала, что тётя с детства, со школьной скамьи, была влюблена в Магомеда, и все вокруг уже называли их женихом и невестой. А когда он ушёл на фронт, она ждала его. Но вернувшись, он так и не пришёл к ней… Так замуж и не вышла…
«Две жизни, – думал я, – две жизни были уничтожены проклятым фашизмом, именно ей, этой Айзанат, Магомед не успел подарить букет, именно ей…» Я не знал, как рассказать, как поведать невероятное, услышанное в полусне, этой девчушке, которая смотрела на меня такими прекрасными зелёными глазами. Я очень боялся быть высмеянным, но промолчать попросту не мог. Я решился и, торопливо сбиваясь, всё рассказал: и про найденный чемодан, и про голос, и про букет, что рассыпался у меня в руках.
Айзанат слушала меня, не проронив ни слова; она вся будто сжалась, то ли от страха, то ли от прохлады весеннего ветерка. И вот, наконец, я услышал её слова:
– Идём, идём собирать букет! Мы подарим его, ты подаришь его моей тётушке, слышишь?! Ты, потому что Магомед не успел… Мы должны…
Букет нежных весенних цветов лежал на могиле той, которая так и не дождалась его при жизни.
Над Кубачи поднимался серый, густой туман. Мы молча стояли вдвоём, и слёзы лились из наших глаз…
Фатима Куцулова
